Ставер Сергей Петрович

Родился 18 февраля 1949г. на ст. Крутояр Ужурского района Красноярского края. Во время службы в рядах Советской Армии заочно учился на художника-декоратора и оформителя в Московском народном университете им. Н.К.Крупской. Стихи начал писать в 13 лет. Первой его публикацией было стихотворение «Пробуждение» в Ужурской районной газете «Сибирский хлебороб» в 1965 году. Первый его сборник «Каин и Авель» вышел в 1990году. В 1998 году был принят в Союз писателей. В 1996 году, с согласия Виктора Петровича Астафьева, опубликовал в газете «Красноярский рабочий» статью о творчестве великого русского писателя В.П. Астафьева – «Русская душа». В 2011году в литературном альманахе «Затесь» – редактор и составитель альманаха В.А. Майстренко опубликовала воспоминания Сергея Ставера о Викторе Петровиче « С ним мы стали чище и лучше».

Печатался в альманахах и журналах Москвы, Санкт-Петербурга, Тулы, Челябинска, Оренбурга, Новосибирска, Томска и Красноярска.

Лауреат литературно-художественного конкурса «Эпоха Куликова поля» в 2012 году в г. Москве.

Лауреат литературного конкурса им.И.Д.Рождественского в декабре 2012года.

Ушел из жизни 10 февраля 2016 года.

[su_divider top=”no” divider_color=”#ECECEC” size=”1″]

Библиография

Сборники стихов:

• «Каин и Авель» 1990г.
• «Колокола поют» 1994г.
• «А я с судьбой останусь» 1995г.
• «Алконост» 1997г.
• «Колесница Гелиоса» 1997г.
• «Серебряный сад» 1999г
• «Милый ангел мой» 2000г.
• «Вино богов» 2001г.
• «Сердолик» 2003г.
• «Любовь и благодарность» 2006г.
• «Ивашка Хмель» 2009г.
• «Вишнёвый ветер» 2011г.
• «Ты прости меня, розовый ветер» 2013г.

[su_divider top=”no” divider_color=”#ECECEC” size=”1″]

ПРОИЗВЕДЕНИЯ:

Цветные звуки

В созвучье маков и настурций.

Где цвет и звук одно и то ж,

На пламень войн и революций

Подарок августа похож.

В листве пестреющих бегоний,

В холодной глине синих ваз

Застыли – скорбь земных агоний

И опьяняющий экстаз.

Заката лик и губы мака

Так одинаково нежны!

И тают в звуках зодиака

Каприсы лилий и струны.

Вальс роз – звучания предтеча,

Звук милых уст – огонь жарка!

Сирень озвучивает вечер

Лиловой арфой лепестка.

И цвет, и музыка нетленны,

Поэма неба и земли!

Где исполняют кантилены

Золотоглазые шмели.

* * *

«Дорога и посох»

Отчалил от сердца, к душе не пришёл…

И знанья, и клятвы не в помощь!

Как жалок бродяга, и, как он смешон:

Ни родины милой, ни дома.

Всё миру оставил…себе взял печаль.

– Она его греет и движет!–

Да с неба спускается кот по ночам,

Который был всех ему ближе.

Он котику в миску нальёт молока

И хлебца покрошит – отведай!

Всё в мире пройдёт: и печаль, и века,

Победы и горькие беды.

Дорога и посох…и слава, и яд,

И люди, что посох держали…

И только Господь будет вечно сиять,

Летя над своею державой!

Всё в мире исчезнет! Всё будет другим!

Из странствий никто не вернётся…

И только бродяга и кот-пилигрим

Останутся вечно под солнцем!

10.04.2011

* * *

На краю… Пропылён и простужен;

Я стою, отбывая вину…

Никому я на свете не нужен,

Слышишь, мир, никому, никому!

Всё отдал, раздарил… И не должен

Ничего! Если должен – прости

Меня, русский серебряный дождик

За алмазы и слёзы в горсти.

Я их взял, пару капель, на память

Или стёр с заревого лица,

Когда юным, прижавшимся к маме,

Я беззвучно рыдал у крыльца…

Я прощался надолго, навеки:

– До свиданья, родимая мать!-

Ты прости меня, розовый ветер,

Что я с чёрным ушёл погулять…

28. 10. 2008 г.

* * *

С ним мы стали чище и лучше

Астафьевская проза звучала, как какая-то завораживающая небесная музыка. И мне тоже хотелось петь оду русскому огороду, потому что огород моей мамы, как и бабушки автора, постоянно спасал нас от голода. Огород да ещё корова были главным подспорьем в нашей трудной деревенской жизни. Коровы детства: Роза, Зорька, Жданка – какие ласковые имена, клички… Теперь этих коров давно уже нет, нет и мамы, нет и огорода моего детства. Но есть «Ода русскому огороду» Виктора Астафьева, и я всякий раз плачу, когда читаю её, и мне становится легче, и я уже не гнусь от навалившейся на сердце усталости, от какой-то безысходной суетливости жизни.

С творчеством Виктора Петровича я познакомился в далёком 1970 году, вроде бы случайно. Я тогда только что демобилизовался из рядов армии и бредил Сергеем Есениным, хотя до него переболел Лермонтовым, Блоком, Бодлером… Но от Есенина был без ума; я даже во всём, не только в стихах, но и в своём поведении, стал подражать ему. Надо сказать, что я к этому времени уже пописывал кое-какие стишки и некоторые публиковал в районных газетах, в общем, влюбился в поэта как в женщину, страстно, до самозабвения. Мне импонировало ещё и то, что Есенин был из крестьян, как и я, простым деревенским парнем, не снобом и эстетом, поэтом чистого искусства, а человеком большой широкой русской души.

Так вот, именно в это время мне случайно попалась на глаза очень потрепанная, в рваной и затёртой до неузнаваемости обложке книга Виктора Петровича Астафьева «Последний поклон». А в пору моей юности книгочеи с большим стажем всегда гонялись за книгами, зачитанными до дыр, с измусоленными страницами, уверенные в том, что хорошая книга всегда потрёпана. Так что «Последний поклон» я начал читать по этому принципу, даже не найдя на обложке ни имени, ни фамилии автора. И, о чудо! Я проглотил её за одно мгновение, не мог оторваться. Я как бы сам очутился снова в своём детстве, тоже тяжёлом, хотя не до такой степени, как у Витьки Потылицына, но всё-таки. Как бы точнее сказать, в бедном материально, что ли, но в богатом по доброму ко мне отношению родителей, братьев, сестёр и сверстников. А семья у нас была большая – 10 человек, шесть парней и две сестры, отец – инвалид войны 2-й группы, мать – больная изработавшаяся женщина, очень похожая на бабушку главного героя «Последнего поклона».

В полной мере живя на страницах повествования с её обитателями, я как бы ощутил себя другом Витьки Потылицына, играл с ним в лапту, в «чижика», вытаскивал зубами из лунок колышки, мне даже казалось, что Витька Потылицын – это я. И я опять влюбился, на сей раз в неведомого мне писателя. Я тогда так и не узнал ни имени, ни фамилии автора, книга была настолько потрёпана, что и следов «авторских» не осталось. Наконец, я узнал кто автор «Последнего поклона», но мне хотелось знать, намного больше, и я старался и находил новые произведения полюбившегося мне писателя – мудрого, доброго во всех отношениях, с неистребимой любовью ко всему живому. И когда мне попала в руки «Ода русскому огороду», я читал и плакал и снова читал и снова плакал. И не стыдился своих слёз, это были слёзы облегчения и умиротворения.

Когда очень тяжело, я достаю эту повесть и возвращаюсь в свой родимый дом, вижу маму, отца, братьев, глажу лохматого пса Разбоя, кладу на шершавый язык корове краюшку хлеба. Я возвращаюсь в прошлое – в низкий дом с голубыми ставнями. Спасибо тебе, Виктор Петрович за то, что ты дал мне эту возможность каждый раз возвращаться домой, в своё детство. Русская душа, что это? Не объяснить. Сколько поэтов и философов писали и пишут о русской душе, и никто так до конца не разгадал её, не раскрыл. Русская душа – это Сергей Есенин, Николай Рубцов, Василий Шукшин, Виктор Астафьев. Да, да именно Виктор Астафьев! Писатель, который пройдя через все ужасы жизни, взывает к нам о милосердии, о прощении, о любви ко всему живому, к каждой травинке, к каждому цветочку. Это и есть настоящая русская душа – страстная и мятущаяся, но всегда всепрощающая.

Я помню, как раньше ходили нищие по дворам, их называли побирушками, и моя мама, несмотря на нашу бедность, одаривала их всем, чем могла, подавала милостыню. Милостыня – какое доброе и прекрасное русское слово, от корня «милость», «мил». «И милость к падшим призывал» (А.С.Пушкин ). Писатель вместе с нами совершает ошибки, исправляет их вместе с нами, кается, просит прощения и сам всех прощает. А это, повторяю, главное свойство русской души. Посмеялись при свете его души, поплакали, стали чище и лучше… Так рождается великая гармония душ. Ведь книги, в которых нет сияния души автора, они как конфетные обёртки: радуют глаз, но не греют сердце, и ветер времени их сгребает в кучу, как мёртвую осеннюю листву, и уносит прочь. Навсегда. А Виктор Петрович и сейчас с помощью Божьей подаёт каждому нуждающемуся в сострадании, в теплоте душевной милостыню – доброе слово, сердце печальника о нашей неустроенной жизни.

* * *

Светлой памяти Виктора Астафьева

Синий май…Он опять на старте,

Продолжает весна разбег.

Ах, оставьте! Живой Астафьев –

Небожитель и человек.

Я не верю, что в стынь проплакал

Злой ноябрь. Купола склоня,

В вечной скорби застыл над прахом

Город, светоча хороня.

Я не верю! Но тень на ликах,

Крик придавлен, приглушен стон.

Красноярцы бредут по плитам,

Гроб в музее – его престол!

И во имя Отца и Сына

Там, где розы на снег легли,

Поклонилася мать Россия

Сыну-мастеру до земли.