Саввиных Марина (Наумова Марина Олеговна)

Родилась в Красноярске 9 декабря 1956 года.

В 1978 году закончила с отличием факультет русского языка и литературы Красноярского педагогического института (ныне – университет им. В.П.Астафьева). Стихи, проза, публицистика печатались в журналах и альманахах «Юность», «Уральский следопыт», «День и ночь», «Москва», «Дети Ра», «Крещатик» и многих других российских и зарубежных изданиях. Несколько стихотворений переведены на польский и французский языки.

Музыкальные произведения на стихи М. Саввиных создали композиторы О. Проститов, Э. Маркаич, В. Пономарёв, М. Раткевич. Издано восемь книг стихов, прозы и литературовелческой публицистики. Множество статей о творчестве современных сибирских писателей, предисловия и послесловия к всевозможным сборникам.

Лауреат Фонда Астафьева (1994), газеты «Поэтоград» (2010) и журнала «Дети Ра» (2011). Обладатель краевого Губернаторского гранта за заслуги в области культуры. (2008). Автор проекта и первый директор Красноярского литературного лицея (1998-2012). С 2007 года – главный редактор журнала «День и Ночь».

Член Президиума Международного Союза писателей ХХI века. Заслуженный работник культуры Красноярского края.

[su_divider top=”no” divider_color=”#ECECEC” size=”1″]

ПРОИЗВЕДЕНИЯ:

ЗА МУЗЫКОЮ ТОЛЬКО ДЕЛО…
РАВЕЛЬ. ПАВАНА НА СМЕРТЬ
ИНФАНТЫ

Павана оплачет инфанту.
Июль в подвенечном снегу
Томится… и разве что Данту
Бродить на его берегу.

Четырнадцать горестных строчек
Под розовым пухом собрать
И кануть в чистилище ночи,
Всевластном спасать и карать.

А эти метельные ветки…
А эта глухая вода…
А птицы, что черны и редки…
А звезды… а эта звезда…

А нежная влажная прядка
На девичьем строгом челе…
А музыку больно и сладко
Метет по вечерней земле…

1979

***
Твой камень – изумруд.
Он зелен и лукав.
Мой – бирюза, и нет
Камней нежней и тише …

Не прячь пустую грусть,
Как фокусник, в рукав:
Ты птицелов, а здесь
Живут хорьки и мыши.

Бессмыслица нужна,
Как телу – гибкий хрящ,
Всему, что носит смысл
И замышлялось тонко …
Зеленый небосклон

Бутылочно блестящ,
И зелены глаза
У твоего ребенка…

Мой камень – бирюза.
Твой камень – изумруд.
Нехитрая игра,
Диктуемая свыше …
Ладошка – бирюза.
Запястье – изумруд.
Ты – птицелов, а здесь
Живут хорьки и мыши…

1980

***

В блаженном ужасе дрожа –
Какая странная расплата! –
Вчера ничтожная, душа
Сегодня музыкой распята…

Меж двух зияющих пустот,
Как тать, взыскуемая строго,
Она и на кресте поет
И норовит увидеть – Бога!

«Помилуй, Боже… укрепи!
Я лишь в невежестве виновна…»
Как милосердно и любовно
Он ей ответствует: «ТЕРПИ!»

1984

БЕТХОВЕН

Душа горит в разломе адском,
А светит солнечным лучом…
Мой друг, белогвардеец в штатском,
Меня касается плечом.
Из бездны зрительного зала
Свой тайный жар выносит хор,
Нас что-то музыкой связало,
Неведомое до сих пор…

……………………………….

О! Почему в истоме слезной
Все примиряющей мольбы –
Такая близость длани грозной,
Вины, расплаты и судьбы?

1984

***

Кленовый лист над глиняною кружкой –
Венец неприхотливой красоты…
Как долго я была твоей подружкой!
Ах, осень-осень! Чья-то нынче ты?

И чей сегодня праздник в роще, зыбкой,
Как тихий трепет именинных свеч?
Концерт для меланхолии со скрипкой,
Древесных душ коснеющая речь…

Дослушаем излюбленную фразу
Уже померкших бронзовых осин –
Так с нами не говаривал ни разу
Их сдержанный, но страстный клавесин.

А может, просто слушать не умели
И слышать не хотели – мы с тобой.
Пусть допоют свое виолончели,
И нить финала вытянет гобой…

1985

***

Я бы даже сказала: триумф предвкушенья ухода…
За домашней стеною – какой-то тревожащий стук.
Вариант с кастаньетами – и ” Арагонская хота”
Выбивает судьбу из твоих притерпевшихся рук.
Ночь и ветер стучат. Ночь и ветер владеют умами.
Каждый – ночью и ветром хотя бы однажды судим:
По рукам и ногам обовьет змеевидное пламя –
И веками потом можжевеловый стелется дым.

1996

***

Е.Байкаловой.

Обожженная лампа качнулась – и вкось
Улетело твое покрывало…
Не тревожься. Мир тверд, как слоновая кость.
Вот и утро. Конец карнавала.

Мы прощаемся – мальчики хором поют.
Ночь – луна и фиалка – увяла.
Нам уже неуместно и холодно тут.
Утро мертвых. Конец карнавала.

На крючок – белоснежную маску греха.
Под кровать – каблучки и рубины.
Над руинами площади – крик петуха
И разорванный плащ Коломбины.

1997

EL CONDOR PASA

Б.Х.

В этом доме так пахнет бездомной луной!
Приходите когда-нибудь вместе со мной.
Я поставлю три черных огня на столе
В трехрожковом богемском стекле.

И на собственный страх, на отчаянный риск,
Дам послушной машине излюбленный диск:
Это кондор … пространства разбитого звон …
Остановленный выстрел … заснеженный склон …

Божья мета над безднами вечного льда…
Перуанская флейта … живая вода …
Три последних, три черных огня на столе
В благородном богемском стекле …

Кроме нашей печали – снега и снега,
Даже если под снегом – лишь вечные льды …
Птичьим криком друг другу кричат берега
Торжествующей горной воды.

1998

***

Е.М.

Постель приготовлена – капает воск на подушки…
Из крови Христовой родятся такие цветы.
Ласкается музыка… чай расплескался из кружки…
Ах, Боже мой Господи, – все, что осталось мне, – Ты!
Но – белый, как мел, – вырастает готический вечер,
И движется шторм осиянных огнями портьер…
В обманчивом зеркале тают венчальные свечи…
И пленницу-нимфу на шхуну влечет флибустьер…
И кружится диск в неподвижной коробке так долго,
Что музыке скоро, должно быть, наскучит висеть…
Душа удаляется… кожу цепляет иголка…
И тянется взор сквозь лучистую частую сеть…

2004

***

Милорд, я отсылаю свою тень
В края, где “танцы” означают “солнце”;
«Свет» значит “воздух”, “сумерки” – “мигрень”,
А “поединок” – выговор гасконца…
Там даже ветер от рожденья пьян –
Сражается в проулках с теплой пылью,
Преследуя, как глупый Д”Артаньян,
Между колонн мелькнувшую мантилью…

2004

***

У меня нет заслуг перед моей страной,
Перед моим народом, перед моей семьей.
И из всего, что знаю, – меня
лишь музыка берегла,
Ни разу не солгала мне, ни разу не предала.
Поэтому от людей добра я давно не жду,
Пока иду по дороге – по той, которой иду.
Ведь даже тот, кто музыке силу дал,
Наверняка не раз и предавал, и лгал…
И разве не возносили свет над землей смычки,
По гордой воле жестокой и злой руки?
Нет у меня заслуг
ни перед кем, о ком ни спроси,
Поэтому только Богу
кричу и шепчу: “Спаси…”
И не осталось долгов, кроме земли в горсти,
Поэтому только Богу
кричу и шепчу: “Прости…”

9 мая 2005 г.

***

Мой голос – для тебя, и ласковый, и томный…
Пушкин

– Твой голос для меня … лишь для меня…
Роняет лес багряный свой убор…
Душа уязвлена – средь бела дня –
Не сумраком, а … вальсом… ля-минор…
И среди вальса – в звуках – там, внутри –
Я начинаю думать и дышать…
Вдох… выдох… сердце… губы … раз-два-три…
Как будто ранку пальцами зажать.
Мы так с тобой устали… отдохнем!
Немедля пыль от крыльев отряхнем –
И ввысь… где листья … тучи… звезды – ввысь…
– Не торопись, душа!..
– Не оглянись!..

8.10.2006.

***

Э.Н.М.

Священное безумье музыканта

Не подлежит житейскому суду,

Бог весть, какая меченая карта

Ему сулит и радость, и беду,

Какие черти шлют ему проклятья,

Каких вершин касается душа,

Пощечины какие и объятья,

Какие виражи и антраша

Ему судьба капризная дарует?!

Он терпит все. Он счастья не ворует

И горестной минуты не клянет…

Ведь если к сердцу музыка прильнет,

Или, быть может, гению подвластно,

Оно само потянется на свет, –

Становится блаженно и прекрасно

Все то, чему еще названья нет:

Лишь звуки… только звуки… эти звуки!

Их из рояля извлекают руки,

Похожие на двух клюющих птиц, –

А, кажется, и звезды пали ниц,

И Ночь перворожденная проснулась,

Чтобы из бездны музыкой восстать,

И небо музыканту развернулось,

Как роковая нотная тетрадь…

2009

А-moll

«Спрошу я стол, спрошу кровать…»
Цветаева

В душе – покой… я никого не жду.

К перу не льнут ни басня, ни эклога:

Воздав своё подённому труду,

Приветствую тональность эпилога…

Не благовест, не праздный разговор

Над гаванью натруженною слышу:

Все тот же пятистопный ля-минор,

Но – сдержанней, таинственней и выше…

Как будто где-то, в сумрачной дали,

Гудят валторны, дни мои итожа –

Так, видимо, зовут из-под земли

Или с небес, что суть одно и то же.

Не спрашиваю стол или кровать…

Не тщусь искать протянутую руку…

Не звать… не целовать… не ревновать…

Не проклинать – ни встречу, ни разлуку!

У пирса не осталось кораблей –

Чтоб возвращеньем не обремениться.

Не гневайся. Не бойся. Не жалей.

Простить и значит – навсегда проститься!

2010

***

Милые дамы смутных времён,
Месяцеликие жёны…
Стар Агамемнон. Скуп Соломон.
Страшен любой приближённый.
Яд на цепочке. Кинжал в рукаве.
Волнами зыблется лира.
Вслед Эвридике по чёрной траве,
С криком бежит Деянира…

Милые дамы смутных времён.
Длинные горькие роли.
Нега нагих флорентийских колонн –
Гордому Савонароле.
Байрону – ревность. Шопену – печаль.
Сумерки вешние – Блоку.
Губы – молчать. На предплечье – печать.
Омут – глубокому оку.

Наше молчанье – арктический лёд
Дальних ночных побережий.
Чей же тогда над веками поёт
Голос, высокий и свежий?

1994-2012

***

Блудные дети смежных больных эпох –
Как мы боимся друг друга и дарим скудно!..
Я поняла: через меня тебя любит Бог,
Это, конечно, вместить человеку – трудно.

Только – без предрассудков и выморочных идей –
Сам догадайся, откуда берётся сила:
Бог – Он ведь любит каждого из детей
Так, чтобы через каждого – всем хватило.

27.02.2013

[su_divider top=”no” divider_color=”#ECECEC” size=”1″]

СКАЧАТЬ КНИГИ:

Пятигранник