35 мм доброты

Режиссёр документального кино — своеобразная профессия. Начиная съёмки, документалист не имеет ни миллионного бюджета, ни актёров, ни гримёров и костюмеров… Перед ним — человеческая история, которую нужно рассказать зрителю так, чтобы самому остаться человеком. Потому профессиональные этические вопросы режиссёр часто решает для себя сам, прислушиваясь к своим представлениям о добре, совести и долге. С Ириной ЗАЙЦЕВОЙ, известным в Красноярске и в России документалистом, мы говорили о хрупкой этической стороне её профессии.

Большой покосившийся деревенский дом. Бабушка Ульяна в цветастом платке, распиливает большое бревно. Дед Егор выкуривает самокрутку, опираясь на деревянную палку.
— Подходите, городские барышни, — говорит он девушкам из съёмочной команды.
— Это лучше, чем кино заниматься? Может, бросить все эти железяки? — спрашивает режиссёр Ирина Зайцева, мельком появляясь в кадре.
— Дрова надо колоть, а не фотографировать. Это не работа.
— А что это? — с интересом в голосе спрашивает Ирина. («Жили-были старик со старухой», 2003)

Мы встречаемся с Ириной в напряжённое для неё время: идёт окончательный монтаж новой картины. Но несмотря на усталость режиссёр делится мыслями о любимой профессии.

— Я всегда поддерживаю со своими героями долгие, близкие отношения. Считаю аморальным снять человека — и забыть о нём. Хотя вот Марина РАЗБЕЖКИНА говорит своим студентам: сняли кино — и больше не участвуйте в судьбах своих героев. Для меня такой подход невозможен, потому что в каждом фильме ты вступаешь в особые, тонкие взаимоотношения с человеком. В процессе монтажа ты взвешиваешь каждое сказанное героем слово. Потому что люди доверили тебе самое сокровенное. Хотя я никогда не пользуюсь и считаю запрещённым метод «разогрева» героя: угощение горячительными напитками. Многие режиссёры к этому прибегают, чтобы раскрепостить персонажа. Я считаю это совершенно недопустимым: выпив, человек не несет ответственности за слова, которые говорит. Я пытаюсь добиться от героя откровенности «в открытую».

— А почему вы чувствуете ответственность за героев?

— После съёмок люди, как правило, становятся моими лучшими друзьями. Да, герой не всегда идеален и может вмещать в себя разное. Но я никогда не позволю себе отобрать в материале преимущественно низкое, даже если это наносит урон конфликту и драматургической линии фильма. Я стараюсь составить образ идеального персонажа, потому что для меня достоинство человека — превыше его отрицательной стороны. Документальное кино — это поле битвы за человека. Если ты как автор хочешь сказать, что мир неидеален, мир ужасен, мир уродлив — ты будешь использовать людей, доказывая это. А я пытаюсь утверждать, что мир стоит на праведниках, поэтому рассказываю истории о добрых, замечательных людях. Для чего документальный кинематограф существует? Возвращать веру в человека, в добро, в какие-то нравственные вещи. Мне всегда говорят: Зайцева, ты — идеалист. Но я не знаю, какая должна произойти внутренняя катастрофа, чтобы я отказалась от этой веры в людей, когда ты видишь, что твой сосед готов поделиться последним рублем, когда твой отец жертвует всей своей жизнью ради тебя, когда твои дети способны на нравственные поступки ради других.

ДОСЬЕ:

Ирина Зайцева, член Союза кинематографистов России. В 1983 г. закончила операторский факультет ВГИК. Дебютировала на студии «Беларусьфильм» как оператор-постановщик. С 1986 года работает на Красноярской студии как режиссёр.

— Есть ли у документалистов свой этический кодекс, — как он есть у врачей, юристов, журналистов?

— Профессия режиссёра документального кино сродни профессии священника и врача. Врач может поставить правильный или неправильный диагноз, и от этого будет зависеть жизнь человека. Нам, как и врачам, важно знание психологии человека. Ведь есть люди сильные, которым нужно говорить о диагнозе, а есть — слабые, от которых страшный диагноз, возможно, необходимо скрывать, чтобы у человека было больше сил, веры. Почему наша профессия сродни деятельности священника? Мы несём моральную ответственность за исповедальность героев. Да, в силу специфики документалистики ты нарушаешь тайну исповеди, открываешь её зрителям. Но иногда герои рассказывают тебе то, что ты просто обязан оставить на съёмочной площадке и не переносить в фильм.

— Мне кажется, в любой профессии, которая связана с жизнью человека, одно из главных правил: не навреди.

— Да, не навредить! Хотя бывают разные ситуации. Иногда люди говорят: Зайцева, ты нас так раскрепостила, что мы и забыли, что стоит микрофон, включена камера, и были очень откровенны… Пафос фильма и рождается из желания открыть какую-то истину. И иногда человек, раскрепощаясь, проговаривает её. А когда видит «сырой» видеоматериал — порой пугается той важной правды, которую сумел проговорить. Однажды мой герой даже просил вырезать из фильма некоторые его слова. Я этого не сделала.

— Почему?

— Это губило всю истину фильма. Да, человек в какой-то момент струсил, потому что истина — это порой страшно. Но потом мой герой был мне благодарен. Понимаете, иногда возвращение социальных истин людям заставляет идти режиссёра на пафос. Потом меня могут критиковать, подвергнуть творческой «репрессии» и пр. Но я знаю: не солгала. При этом никогда мой творческий процесс не был намеренным «подставлением» героя!

«Когда-то у меня была семья дружная, все было нормально… Потом мы с мужем стали отдаляться друг от друга. Это такое ужасное отчаяние, желание найти какой-то выход». («Баллада о старой прачечной»)

Ирина рассказывает запутанную историю семьи, которой сложно найти путь к воссоединению, иногда — к прощению или принятию обид прошлого. Вот режиссёр сидит за столом вместе с главной героиней Верой, вот ведёт болезненный разговор с её дочерью Татьяной. В следующем кадре навещает в студии мужа героини — художника Валерия.

— Ирина, как вы достигаете взаимопонимания с героем?

— Человек просто смотрит тебе в глаза и верит тебе. Конечно, можно прикинуться добрым ягнёночком, лишь бы только выцарапать истину из героя. Но возможно ли таким способом чего-то добиться? Человек ведь всё чувствует, он понимает тебя без слов. Я, например, снимала слепую девочку, но она верила в меня, чувствовала на интуитивном уровне.

— А почему люди доверяют вам?

— Потому что я их люблю… У меня нет к ним ложного сострадания. Я не стыжусь плакать со своим героем. Если человек иногда произносит сложные истины и плачет — в этот момент я совершенно открыта и плачу вместе с ним. Это не показуха и не лицемерие, это происходит само собой. Просто люблю людей, наверное, они это чувствуют и доверяют. Ведь ты приходишь знакомиться с героем не раз и не два, и только потом начинаешь снимать кино. В отличие от журналиста, который забегает, задаёт вопрос и убегает. Когда мы, например, снимали «Жили-были старик со старухой», была такая ситуация. Снимали, было всё хорошо, потом дедушка, наш герой, получает письмо, в котором ему как ветерану Великой Отечественной отказывают в какой-то дополнительной пенсии, и он «закрывается» для нас. Оператор переколол ему все дрова, играл с ним в карты, мы вытащили всю картошку из погреба, но он надолго «закрылся»…

— Когда вы работаете над фильмом — опираетесь на личное ощущение, что хорошо, а что плохо, или следуете художественной задумке?

— В «Балладе о старой прачечной» я отказалась от скрытой камеры. Хотя на моём месте любой профессионал это бы сделал, чтобы украсть хорошие драматургические ходы. В моём фильме семейный конфликт был настолько затяжным и запутанным, что мне показалось безнравственным встревать в чужую жизнь. Да, мои герои —распавшаяся семья — встречались единственный раз за долгие годы, но у меня не было и в мыслях где-то прятаться самой или прятать камеру. Понимаете, в документалистике есть запредельные по своей силе ситуации, когда понимаешь: дальше ходить нельзя. Пускай уж твой фильм пострадает.

— У каждого документалиста свои профессиональные принципы. Но ведь и здесь важно чувство коллегиальности, единого дела?

— Да, кино — коллективный вид творчества. Есть группа людей, с которыми ты всегда работаешь, и каждый раз, начиная съёмки, понимаешь: вы вместе идёте в горы. Важно знать, что люди тебя не предадут, а ещё важнее — героя! Даже если профессионалы, придя на съёмочную площадку, разругались из-за мелочей, они должны работать вместе ради героя. Я бесконечно буду ценить людей, с которыми работаю, за этический профессионализм! Святослава ЧАПЛИНСКОГО, Александра КАЛАШНИКОВА, Эвелину ПАЗЫЧ и других. Потому что важно, чтобы каждый член команды понимал: сейчас на площадке происходит чудо. Когда-то давно я снимала свой первый киножурнал, и мы ездили со съёмочной командой на Ангару. Сначала бабушка, которую мы снимали, не пускала нас даже на порог дома, потому что долгое время жила одна и боялась людей. Но когда мы всё-таки впятером смогли пройти для съёмок внутрь дома, бабушка начала с нами разговаривать на таком удивительном языке! Все замерли, и пока она говорила, пока у нас не кончилась пленка, в воздухе стояла такая тишина! Оператор выставил изумительный свет, получался красивый образ женщины… За эту тишину на площадке невозможно быть не благодарным людям.

— Есть темы, особенно для вас близкие?

— Вот «Баллада…» — некий манифест, вопрос к зрителю: как вы будете для себя решать проблему отцов и детей? Меня в своё время поразила фраза пророка Малахия: «Я пошлю к вам пророка, и он обратит сердца отцов — к детям, а сердца детей — к отцам, чтобы когда я пришёл на землю — не поразил вас проклятьем». Это такая банальная, но великая истина! Потому что мы из детей становимся отцами и матерями, меняемся ролями… Мне в жизни было подарено столько добра, что я, наверное, обязана это подарить другому поколению. Возможно, это слишком высоко звучит. Но я считаю важным говорить о проблеме отцов и детей.

— А как считаете, игровое кино сегодня ушло от этических понятий?

— В современном игровом кино сменились и перемешались многие понятия. Для меня любопытен, к примеру, Алексей Попогребский, и я стараюсь разгадать, почему в его картине «Простые вещи» герои как бы «размыты»: способны и на подлость, и на добро. Я понимаю, что таким образом режиссёр передаёт мировоззрение современного человека. Диффузию в нашем сознании. Наверное, современное кино осознало маленькую, ничтожную сущность людей и отказалось от глобальных гуманистических поисков. В силу этого человеку разрешено всё, в том числе — промолчать. Не говорить «да», «нет», а промолчать. Позиции добра и зла размыты и в мире, и в современном игровом кино. Но этому можно противостоять. Знаете, в чём разница между игровым и документальным кино? «Игровик» может жить одной жизнью, а снимать кино — про другие истины. В документалистике, по-моему, это невозможно. Став бесчеловечным в творчестве, ты станешь таким и в жизни. А экран — это увеличительное стекло и для героя, и для автора.

ФИЛЬМОГРАФИЯ

Как автор сценария и режиссёр И. Зайцева сняла 12 фильмов.

«Юктэ-источник» (1989).
«Вечные селения» (1991).
«Братья» (1993). Специальный приз «Зелёное яблоко — золотой листок» Российской киноакадемии за лучший документальный фильм года (1994). Приз за лучшую операторскую работу фестиваля неигрового кино «Россия» (1994) Первый приз международного кинофестиваля «Mediawave», Дьёр, Венгрия (1995).
«Мученики и исповедники» (1994). Всероссийский фестиваль документальных фильмов о русской православной церкви, Москва, 1994. Международный кинофестиваль «Золотой витязь», Москва, 1995.
«Во сне я горько плакал» (1996). Международный кинофестиваль «Послание к человеку», Санкт-Петербург, 1997. Открытый фестиваль неигрового кино «Россия», 1996. Международный кинофестиваль «Золотой витязь», Киев, 1997. Диплом призёра I Музейной биеннале, Красноярск.
«Перекрёсток» (2002). Международный кинофестиваль «Mediawave», Дьёр, Венгрия, 2003. Международный кинофестиваль «Послание к человеку», Санкт-Петербург, 2003. Международный кинофестиваль «Золотой витязь», 2003.
«Жили-были старик со старухой» (2003). Международный фестиваль документальных и анимационных фильмов «Documenta Madrid 04/05», Мадрид, Испания (2005) — Главный приз за лучший короткометражный документальный фильм. Специальный диплом жюри 45-го Международного Краковского кинофестиваля, Польша. 47-й Международный Лейпцигский фестиваль документального кино и анимации, Германия (2004). Международный кинофестиваль документальных и анимационных фильмов «IDFA», Амстердам, Нидерланды (2004). Международный кинофестиваль «Послание к человеку», Санкт-Петербург, 2004 — диплом жюри. Всероссийский кинотелефестиваль «Живая вода» (2005) — диплом за глубокое раскрытие внутреннего мира героя.
«Девушка пела в церковном хоре» (2004). Международный фестиваль документальных и анимационных фильмов «Documenta Madrid 05/06», Мадрид, Испания (2006). Международный фестиваль документальных фильмов «Docupolis», Барселона, Испания. Международный фестиваль документальных фильмов «Play-doc», Понтеведра, Испания.
«Мент в Чистом поле» (2005). Участие в 14-ой Региональной конференции ИНПУТ для стран СНГ и Балтии (под эгидой ЮНЕСКО), декабрь 2007. Фильм отобран для показа на Всемирной конференции ЮНЕСКО. Участие в конкурсном показе кинофестиваля «Россия» (Екатеринбург, 2007).
«Баллада о старой прачечной» (2006). Участие в конкурсном показе фестиваля «Саратовские страдания» (Саратов, 2007). Участие в фестивале «Флаэртиана», 2007.
«Шарыповское дело» (2008). Приз Георгия Жжёнова на XIY международном фестивале «Сталкер», 2008. II Всероссийский фестиваль кинодокумента «Окно в Россию, ХХI век», 2008. Международный кинофестиваль «Саратовские страдания», 2009.
«Юрий Худоногов» (2009).

Опубликовано: “Сибирский форум”, сентябрь 2011