Интервью с художником Виктором Рогачевым

3 декабря, 2020 Дом искусств Интервью 0 комментариев 194

Сегодня мы находимся в гостях у Заслуженного художника Российской Федерации, профессора Сибирского государственного института искусств имени Дмитрия Хворостовского, уроженца Республики Мордовия Виктора Ивановича Рогачева.

– Добрый день! Традиционный вопрос, с чего начинался Ваш творческий путь?

– Здравствуйте! Как ни банально звучит, пристрастие к рисованию появилось с раннего возраста. Случайности может и происходят в выборе творческой профессии, но это скорее исключение из правила, чтобы кто-то в зрелом возрасте осознал, что он художник, или певец. Так что, у меня все традиционно, с детства.

– Быть может, кто-то из родителей занимался творчеством?

– В моем роду нет художников, тяга к искусству есть у отца, он всегда что-то придумывал и придумывает, мастерит. От него это и передалось мне, и благодаря поддержке отца мои мечты сбылись.

Но, должен отметить, что решение выбрать творчество своей профессией я принимал уже сам, осознанно. Глубоко убежден, что выбор жизненного пути, человек должен принимать самостоятельно. Художник свободен в выборе и решении творческих задач. Если есть внутренняя потребность – то человек занимается этим, если нет – то нет. Наличие мастерской, ещё не гарантия успеха. Можно бесцельно и безрезультатно проводить сутки напролёт, если нет внутренней потребности в работе. Высказывание по этому поводу одного из моих педагогов: «Захотелось поработать – иди, поспи и все пройдет». Если не можешь не работать, вот тогда другое дело.

– Ваш авторский художественный язык определенно можно назвать самобытным, он всегда узнаваем. Что его сформировало?

– Сложно сказать. Возможно, повлияла учеба на художественно-графическом факультете. Хотя, нельзя однозначно утверждать, что, учись я в другом месте, мой язык был бы совершенно иной. Художник формируется под влиянием многих факторов.

А учился я в разных учебных заведениях, множество различных предметов довелось изучать: черчение, педагогика, перспектива и так далее. Многое из этого не изучается студентами в других вузах, училищах. В моем случае зерно упало на благодатную почву, мне это было интересно. И, однозначно, изучение всего этого в совокупности со всеми другими факторами, оказавшими влияние, сформировали меня и повлияли на то, что я делаю сейчас.

Интересно, что за какие-то вещи в процессе обучения меня и «по рукам били», поиск шел еще тогда. … С точки зрения учебного заведения всегда есть определенные рамки, установки, которые нужно выполнять, и задачи – научить чему-то конкретному. Так получается, что то, за что тебя ругали в процессе обучения, в конечном итоге, в зрелом творчестве, может стать тем, за что тебя будут хвалить. Именно это формирует твое собственное «лицо». Многие из тех, кто соблюдал все правила и не выходил за рамки, по окончании учебного заведения, так в этих рамках и остались, не найдя ничего своего. Множество художников остаются «типичными для своего времени», «хорошими ремесленниками», но уникального в них нет. А в процессе обучения они удобные, делают то, что говорят, покладистые.

– Быть может их ломает система образования?

– Может и ломает, здесь нельзя сказать наверняка. Но школа, это всегда определенные рамки и правила, любая школа, будь-то общеобразовательная, или художественная, – это место, где должны дать азы, которые человек должен освоить. В итоге, когда студент выходит из стен учебного заведения, предполагается, что он должен прийти к чему-то «своему». Но, увы, далеко не всегда это случается. Школа не гарантирует, что ты превратишься в художника. Это зависит от очень многих факторов: каков сам человек, его характер, взгляды на жизнь, есть ли ему, что сказать этому миру.

– В какой момент Вы пришли к «своему»?

– Это осознаешь спустя годы. В художественном институте, а для меня это было уже третье учебное заведение, был даже момент, когда всерьез задумывался, а художник ли я? И было не по себе, когда задавал себе такой вопрос, а вдруг я вообще не художник и не тому учился?

– В конечном итоге сомнения развеялись?

– Осознание себя как художника пришло в процессе творческой самостоятельности, участия в выставках.

– А был ли момент в жизни, после которого Вы однозначно поняли, что Вы признаны как художник? Например, после того, как прошли серьезный выставком, или продали серию работ?

– Художник всю жизнь живет в сомнениях и ищет ответ в творчестве.

По поводу продаж или их отсутствия – это совершенно не показатель! Сейчас такого и столько скупают, якобы картин, якобы художников, но, ни на одну профессиональную выставку эти вещи отбор не пройдут. Кто-то работает, не имея за плечами практически никакой школы, кто-то копирует, кто-то еще что-то «создает», и это активно скупают. Такие вещи зачастую и попадают на арт-рынок.

– Как Вы считаете, в Красноярске есть художественный рынок?

– Скорее нет, чем да. К сожалению, в нашей стране вообще сложно об этом говорить, за исключением Москвы и Питера. Наверное, причиной тому наше социалистическое прошлое. Возможно, это оно создало такую ситуацию. Если во всем мире все развивалось и не прерывалось, то у нас, как однажды прервалось, так до сих пор и не восстановлено. И когда ситуация наладится, сложно сказать. Художники продолжают работать, а вот арт-рынка нет. Не выстроена цепочка, чтобы произведение от художника через кого-то попадало в руки потребителю.

– Согласны ли Вы с утверждением, что в России нет арт-рынка, но есть хорошая школа, в то время как на западе все с точностью до наоборот?

– Наверное, да.… Хотя, у них, мне кажется, что есть, то и предлагается, что предлагается, то и покупается. Рынок там однозначно есть, но то, что они и потребляют, вызывает у нас сомнение. То, что производит современный художник у нас и у них, это совершенно разные вещи. То ли они ушли дальше от нас настолько, что мы уже ничего не понимаем, и не «доросли» до них, то ли они пали настолько? Мы в своих суждениях можем, конечно, давать оценку, но как оно есть на самом деле – вопрос.

Однозначно, в нашей стране сохранилась на должном уровне серьезная академическая школа, пока еще. Но, парадоксальная штука, специализация есть, не один и не два серьезных вуза учат этому ремеслу, а вот профессии «художник» в реестре профессий нет.

– А что в себя включает понятие «художник»?

– Прежде всего, это школа, владение художественной грамотой, плюс внутреннее ощущение свободы, которые на эту выучку накладываются. Когда человеку есть, что сказать, тогда и получается художник. У него обязательно должно быть свое мнение, свое мировосприятие, только в этом случае то ремесло, которому его обучили, он может применять с толком.

– А как же наличие таланта?

– Это одна из граней того, что я назвал «своим». Когда все сходится: ремесло, талант и свое мироощущение, только тогда, наверное, что-то и получается. Быть художником, задача не учебная или постановочная, а сверхзадача. Он должен не просто что-то создать, но и вдохнуть жизнь в своё творение, эмоцию, и тогда зритель не сможет оторваться от нее. В начале работы над картиной выполняешь механическую часть и только потом, когда начинаешь чувствовать её каждой клеточкой своего тела, она оживает, начинает пульсировать. Для этого нужно вложить в произведение некую энергетическую составляющую. Если не чувствуешь – отставляешь полотно в сторону.

– Получается, в мастерской происходит некая «магия»?

– Определенно! Более того, например, за двадцать с лишним лет я сменил несколько мастерских: в академии, в художественном институте, и вот теперь эта. И в каждой ситуации ты сначала должен собой наполнить это пространство, почувствовать, сколько бы его ни было. Только тогда начинается процесс работы. Необходимо, чтобы не было пустоты.

– С магией разобрались. А как в вашей голове возникают сами идеи произведений?

– Универсальных, на сто процентов срабатывающих рецептов нет. В какой-то период жизни я стремился в работах уйти от рационального. Мне казалось, это мешает творческому процессу. Создавал абстрактные, орнаментальные вещи, отказывался от конкретики. Пытался почувствовать некие нюансы, эмоции, энергетику. Проникнуть в суть вещей, в более глубинное. Чтобы постичь нечто большее, необходимо от чего-то отречься.

– А на сегодняшний день вы вернулись к фигуративности? Тот творческий период уже завершен?

– Мне бывает интересно попробовать себя в разном. Важен не конечный итог, хотя и он тоже, но больше, все-таки, сам процесс. Мои работы разного периода различны по языку, по пластике, по всему. И процесс создания каждой работы, каждой серии неповторим. Каждый раз, как первый. В каждой работе, в процессе поиска и ошибок, рождается что-то новое. Это и есть творческий поиск.

Любая идея в своём пластическом воплощении может быть интересна. Не воплотив одну идею, я не перехожу к другой. Каждую необходимо прожить от начала и до конца.

– У Вас всегда один период сменяет другой?

– Да. И это нормально, художник, как любой человек, меняется. Мы не можем себя, нынешнего, сравнивать с предыдущим. Мироощущение меняется, меняется пластическое видение произведения. Как было бы скучно и неинтересно видеть застывший образ мира. Хотя и такое бывает. Но это, по-моему, не художник, это просто ремесленник, у него включен «станок», и он штампует работы. Он заведомо всё знает, весь процесс: от начала и до конца. Бывает даже цветовая палитра одна и та же из работы в работу. Это же скучно. И говорить не о чем.

Художник передает в картине определенный эмоциональный заряд через цветовое решение, тональное, колорит, пластику, язык.

Тональный диапазон от черного до белого, либо цветовой – от холодных до теплых оттенков, позволяет автору передать весь спектр чувств и эмоций. При точном воплощении замысла, произведение находит отклик у зрителя.

Так же обычаи и традиции любого народа отражены в его культуре, передающей ее уникальность, в частности, через цвет и орнамент.

– Почему в Ваших работах часто фигурирует Красноярск? Чем является этот город для Вас?

– Я здесь живу более 30лет.

Мне, как человеку, приехавшему из центральной России, было интересно, почему, там, на выставках часто присутствовали городские сюжеты, а здесь этого практически не было. И в какой-то момент я сам себя этим озадачил. Ходил по городу, всматривался в него. А в работах пытался передать не просто фотокопию, беглый туристический взгляд и открыточный вид, а именно свое восприятие, какое бы он ни было. И с тех пор я периодически к этой теме обращаюсь. Считаю это важным. Надо любить свой город или то место, где живешь. Нужно увидеть то хорошее, что в нём есть.

В какое-то время я занимался натюрмортом, мне было интересно, как я с этой задачей справлюсь. Был период, когда сильно интересовала этнография и создавал орнаментальные вещи.

– Вы специально погружались в изучение этнографической темы?

– Я родился в деревне, знаю язык и культуру своего народа не понаслышке. Кому как не мне прикоснуться к этой теме. В Мордовии сих пор на праздники носят традиционные мокшанские и эрьзянские костюмы. У меня есть несколько альбомов про народный костюм, дома есть несколько образцов женских нарядов, мужские тоже есть, но они не такие выразительные. Свои работы я строил именно на женских нарядах. За основу брал орнамент. На мой взгляд, получившийся язык максимально отражает содержание.

– У Вас есть творческая цель какая-либо?

– Я таким вопросом не задавался. Главное, чтобы вдохновение не иссякало, и все само собой сложится.

– Вас понимает Ваш зритель?

– Безусловно, каждому художнику очень важно получать реакцию здесь и сейчас. Одно дело, если тебя постоянно будут ругать, другое – хвалить. Хорошо, когда совпадает видение художника и зрителя, но это случается не всегда, пожалуй, реже, чем хотелось бы. Всем невозможно угодить. Кто-то купил работу или сходил на выставку, потому что сосед сходил, или приятель сказал, кто-то совершает это осознанно.

– Вы много лет преподаете в институте? Это Ваше призвание или, скорее, вынужденная мера?

– У меня не было задачи сознательно посвятить себя педагогике, скорее так сложились жизненные обстоятельства. Скажу больше, я не собирался никогда преподавать, несмотря на то, что мое первое образование и есть педагогическое. Мне было интересно, смогу ли я? И я думаю, что получается и не безрезультатно. Передаю студентам знания, которыми владею. В нашей профессии нужно быть художником, прежде всего. Иначе нечем будет делиться со студентами. Поэтому всегда самое главное, все-таки, не преподавание, а твое творчество, оно тебя подпитывает и не обманет. Что вложил, то и получил.

Представленные работы: